► Название акции
If you are true Evil

► Имя, фамилия (рус + eng) и прозвище
Мохан Аджит (Mohan Ajith), Яван - "варвар".

► Возраст и раса
32 года, харадрим.

► Способности и навыки
С малых лет обучался военному искусству, как то: владение холодным оружием, луками, арбалетами и вообще рукопашному бою. Прекрасно ведет сражение, используя полуметровые катары с двойным лезвием, гордится своим особенным стилем боя, который называет "вихрь ярости", в котором не только наносит глубокие, рваные раны врагам, но и комбинирует использование катаров с различными атакующими рукопашными приемами, что делает его непредсказуемым противником. Любитель нечестного боя, умеет провести даже умелого мечника. Стрелять из лука да арбалета может, но не любит: ему привычнее ближний бой.
Хороший "чтец" людей, недурной актер. Умеет втереться в доверие, создать впечатление добропорядочного, ответственного и исполнительного человека.
Некоторую часть жизни провел кочевником, посему знает, как выжить в пустыне, как найти воду, может прочитать следы на песке, траве и т.д. Умеет приготовить из объедков, корешков и мизера еды недурственную еду.
Прекрасный наездник, способен удерживаться стоя в седле лошади, когда та на полном скаку.

► Цели в игре, род деятельности
Заработать денег! Славы, женщин и всего такого. А еще попутешествовать, чтобы было что рассказать всем неудачникам-харадримам, которые нас с братом изгнали, гады такие.
Дезертир, изгнанник из Харада, наемник, кочевник. Тайно помогает Саурону.

► Внешность (имя прототипа, можно приложить картинку)
Kevin Smith

► Контактные данные (ICQ или Skype)
АМС владеет.

► Пробный пост от лица своего персонажа на свободную или заданную тему по своему выбору (если на заданную тему, то оставляйте свободным место - админ даст тему).

Снова в пути. У них что-то в судьбе было не так, какой-то изъян, потому как дорога вновь призвала сынов Юга к себе, заставляя топтать очередную пару портянок. Нетерпеливый Мохан нынче не обгонял брата, ибо был в мрачных раздумьях: его не оставляло чувство несправедливости, оставленное после посещения земли роханского народа.
- А ведь как жили, а, - возмущенно начал харадрим, положа руку на катар. – Жаль, что ты не дал мне перерезать глотки этим шарабхам, брат! Проклятые абхиры, во всем винят харадримов, но мы-то при чем? Мы жили год, брат, целый год! Я даже не крал, не брал их скот, а что взамен? Мы стали козлами отпущения, анк им в…
Воин умолк, остановился. Ветер с запада принес дурные вести и жуткий запах, свидетельствующий о надвигающихся на братьев неприятностей.
- Орки, - буркнул Аджит-старший, вытаскивая левый катар: эта рука была быстрее, а правая все еще ныла после предыдущего боя. Надежды на исцеление до следующего сражения канули в лета, но Мохан лишь оскалился: для него всякая битва была в радость. Пускай даже с летальным исходом.
Массивные туши орков приближались неминуемо, но Аджит никогда не бежал от драки. Напротив, он показательно выхватил правый катар, поудобнее устроил его в руке. Раскинул руки в стороны, обнажив зубы в оскале.
«Да будет война!» - завопил бы он прежде, но теперь вся армия харадримов по эту сторону Андуина состояла только из него да брата. Поэтому в следующий момент, перед тем, как огромный топор прорезал воздух над ним, Мохан успел подумать «это самоубийство!», после чего нырнул в сторону и сделал выпад, пронзая бок нечеловеческой твари.

При всем своем мастерстве, Аджиты проиграли. Их знатно побили, покалечили, и Мохан почти смирился с тем, что умрет бесчестным и безымянным в землях уже ненавистной ему роханской земли. Или какой-то там земли, на которую ему было наплевать.
Но орки замешкались. Связанный и брошенный, словно бревно, Мохан пристально следил за тварями. Когда те принялись что-то рычать друг на друга, хамадрид с озарением затыкал в брата локтем.
- Брат, ты жив? – даже как-то обеспокоенно зашептал мужчина, косясь за спину заплывшим глазом: другой и вовсе не видел после нанесенного удара орочьим кулачищем. Кажется, Киран шевелился, что-то проворчал, и Мохан удовлетворил этим беспокойство за последнего родственника. Но растягивание момента собственной смерти заставляла его раскрывать рот и говорить неуместные вещи. Сдержать сей порыв Мохан был не в силах – таков его характер.
- Эй, вы, улу-ди-патха! – в запале, на который еще был способен, выкрикнул харадрим, с вызовом сверля взглядом орков. – Что вы возитесь? Или убейте, или сражайтесь, трусы!
Орки скалились, рычали громче, но не отвечали.
Потом один из них отошел от остальных, пророкотал что-то, из чего Мохан разобрал только «не время», «хозяин», «увидеть». Сообразить, что значат эти слова, ему не дали: подняли и поволокли куда-то, куда Аджит собирался дойти с братом на своих двоих.

Остаток ночи снова в пути, без еды и воды. Орки не сбавляли темп: им надо было успеть до предрассветного часа, и Аджитам приходилось идти через силу. Благо, закаленные долгими переходами по пустыне, братья шли просто потому, что у них не было иного выхода. Раз орки не сожрали их, не прикончили, не бросили умирать, то они зачем-то им были нужны. Но зачем? Этот вопрос не давал внезапно проницательному Мохану покоя. Даже раны и ссадины, разливающаяся по телу боль не донимала так, как вопрос – зачем? Ну, вот зачем орки их куда-то тащат?
Харадрим взглянул вперед, и обнаружил, что степь сменилась деревьями. Ногам мешали корни, а воздух наполнился невыносимой для жителя юга влагой. Он пару раз вздохнул и потерял способность дышать, но лишь прокашлялся: начинать подыхать от удушья здесь, в «обществе» орков было не с руки.
«Надо потянуть время?»
Но орки, словно подслушав его мысли, ускорили шаг. Теперь его подгоняли, как и брата, острыми мечами, и Мохан не хотел удостоиться «чести» стать орочьим шашлыком с привкусом песка, поэтому решил отложить диверсию на попозже. Тем более, ее надо было придумать.

Лесистая местность сменилась скалами. Стало легче идти, легче дышать. Земля – сухая, безжизненная – напоминала родные просторы, отчего Мохан заинтересовался прилегающими окрестностями. Да, верно: он не впервой был в плену, не верил до конца, что больше не будет на его голову приключений. Поэтому пользовал каждое мгновение своей жизни , дабы узреть как можно больше.
Вскоре Аджит понял, что ведут их к крепости. Поначалу он не увидел ее, а, увидев, принял за изощренную цепь пещер. Но чем ближе подходил, тем лучше видел его более-менее здоровый глаз, тем больше убеждался, что орки волочат их сюда с какой-то Целью. Отчего-то это не испугало Мохана, а убедило в мысли, что сражение было не последнее.

Разрушенный двор, разбитые стены. Крепость, в которую их притащили орки, была не ахти, и Мохан вряд ли бы даже на ночлег здесь остановился. Но с орками не спорят, и Аджит послушно встал на колени перед орком, что направил сначала на брата, а затем на него свой меч.
Внезапно в воздухе завибрировал страх.  Ранее не зная и капли сути этого чувства, харадрим ощутил, как зашевелились волосы у него на затылке, а чувство паники поднялось из глубин. Мир стал тусклее, мрачнее, злее. Но мужчине не хотелось спрятаться за камнем и переждать, нет. Он убил в себе этот необъяснимый страх так же, как врага на поле битвы.
А потом орк заговорил. Но не своим, а чужим голосом.
- Воины Юга, вы пришли мне служить. Время возвращения владыки, Саурона, настанет вскоре, и вы, если будете преданными слугами, будете вознаграждены.
Орк замолчал. Аджиты молчали.
Мохан был изумлен и шокирован. Он слышал о Сауроне, но думал, что это были сказки, которыми детей малых стращали, ан нет, вот оно как, взаправдашний некромант оказался. И, как говорят предания харадримов, народ Мохана и Кирана и вправду служил Саурону.
- Исполните мою волю, воины Юга.
Саурон говорил еще долго. Аджитам не оставалось ничего другого, кроме как внимать. Сколько это продолжалось – вопрос хороший, потому как лично Мохан был не в силах не то, чтобы следить за временем: он даже за мыслями своими не мог уследить.

Когда взошло солнце, орки оставили их, уползли в свои норы. Слова Саурона звенели в ушах, но Мохан не стал ждать новых сюрпризов: вывернул и так уже выбитое правое плечо, просунул ноги в «кольцо» связанных рук, зубами развязал узел, пахнущий гнилью и падалью.
- Абхиры, - прорычал он, помогая брату развязывать путы. – Зная, что так далеко настигнет нас такое – ни за что бы не стал тем, кто я есть! Брат, нам надо оторвать головы этим тварям! – Мохан указал на свое лицо. – Как я людям покажусь? Нам даже оружие не дадут, не то что коней! Ох, как я хочу пить… Шарабхы!

Ну, это сильно сказано - настоящее Зло. Я не зло, я так - злошко, небольшое, но вполне реальное, в отличие от всяких орков и прочих гадов, заполоняющих пустые земли. Мне не до сердечных дел, не до сожалений и прочих чувств - они ослабляют мой дух. Я воин, и мой удел война. Я люблю войну, люблю убивать, люблю крики в запале драки, и крики умирающих врагов. Мне нравится смотреть на горящие города, на панику и страх, на беготню и попытку спастись от неизбежного. Да, мне нравится все это, и я ничего не могу с собой поделать. Для меня ничего не стоит украсть, убить, надругаться над живым или мертвым - просто потому, что это весело! А что еще делать? Не поэмы же мне, харадриму, сыну властителей Юга, сочинять, ха!